Рабочие в робах цвета испанских апельсинов разгружали битый фургон. Не то, чтобы в нём было много вещей для разгрузки, но сами Карен и Джек были не в состоянии заниматься какой-либо работой. А Джеку с сорванной спиной таскать ящики тем более было нельзя.
Лебёдка, привязанная к ремню, стала спасением для Джека. Однако полицейский, на шее которого он нащупал пульс погиб в обломках своей машины. Водителя фургона забрала скорая в реанимацию — он несмотря на всё пережитое всё ещё сопротивлялся Даме в чёрном балахоне. А Джека и Карен вместе с битой машиной отвезли в Барселону. Их шоковое состояние мало кого волновало, поскольку их груз и задачу классифицировали как «государственной важности».
Вот так всегда: вместо того, чтобы решать проблемы рождаемости, аварий на дорогах или нестабильности курса европейской валюты, они предпочитают бухать. Красиво, но бухать.
Поэтому, слушая звон переносимых ящиков, Джек внутренне содрогался. С ним всё ещё говорил ветер. И хотя его голос с каждой прожитой на твёрдой поверхности минутой становился тише, сила и привлекательность полёта была незабываемой. Сойер понял, что падать — это не всегда страшно. Иногда это просто часть полёта.
Барселона же словно не замечала растерянности двух людей. Она продолжала жить в своём ритме, вовлекая местных и приезжих в собственный, понятный только высшим силам танец. По Пасе-де-Грасия неслись машины, гуляли толпами туристы и местные пешеходы. Звенели звонками проезжающие велосипедисты. Крыши домов Гауди и других архитекторов грелись в вечернем солнце.
Мимо битого фургона прошла компания немецких футбольных болельщиков: видимо планировался матч с сине-гранатовыми. А может просто из спортивного бара вышли подышать тёплым воздухом.
Карен наблюдала за парой зелёных попугаев, которые крикливо переговаривались на вершине фонарного столба. Обычно они предпочитают прятаться в тени пальмовых листьев, но видимо сегодня сделали исключение специально для девушки.
Наконец, ящики внесли в здание отеля, в конференц-залах которого будут проходить завтра встречи. Уже сейчас вокруг него сновало множество людей в различной форме: полицейские всех мастей; медики, проверяющие свои будущие дежурные посты; служащие отели, которые с выпученными глазами наблюдали, за превращением комфортного жилья в неприступную крепость. Последних даже было немного жалко.
К молодым людям подошёл человек в штатском и передал конверт — в нём была бронь в трехзвёздочную гостиницу, коих в этом районе хватало. Посидев ещё несколько минут на скамейке и понаблюдав за вознёй попугаев, Сойер и Монтесорри двинулись к своему приюту. Сил на разговоры не было — только на то, чтобы передвигать ноги. Хотелось залезть в душ и под одеяло. Причём не ради кульбитов под ним, а ради крепкого, желательно без сновидений, сна.
Предоставленное место было не самым плохим, но и не чем-то выдающимся. С другой стороны, душ работал, одеяло с подушкой были — чего ещё желать? Смыв с себя грязь и толику усталости, Джек позволил Карен занять душ надолго. Сам же взял телефон и набрал не отвеченный ранее днём номер.
Оказалось, что это больница. Однако, медсестра сообщила, что с Джеком хотел связаться врач, но сейчас его смена кончилась. Дополнительных сведений не оставил, будет звонить завтра. Джек поблагодарил и положил трубку. Видимо док что-то нашёл. Интересно, что?
Сойер смотрел в окно: как народ заходит в Старбакс, как нагруженные мешочками Сифоры и цокающие каблучками мимо проходят девушки всех цветов и мастей, как проезжают мимо испанские версии даблдекеров. В голове было пусто. А образы как ветер, создавали хотя бы фоновый шум.
Джек посмотрел на лежащего на тумбочке Джима. Тот выглядел слегка прифигевшим, будто сам не мог вернуться из полёта. Обычно ехидная ухмылка, сегодня была не такой самоуверенной и наглой. Щупальца аккуратно касались поверхности мебели, будто проверяя есть ли она или она лишь плод падающего в пропасть воображения.
Из душа вышла Карен, закутанная в два полотенца. Она молча дошла до кровати, аккуратно на неё села. Посидела так секунд двадцать, а потом развернулась и рухнула на подушку, раскинув руки в разные стороны. И всё это, не издавая не единого звука.
Джек повернулся к ней, но у Карен были закрыты глаза. Она аккуратно вдыхала воздух, будто боясь, что тот исчезнет от неуклюжего движения. Но будто почувствовав взгляд мужчины, она сжала губы и сделала глубокий, шумный вдох.
— Я видела, как ты падаешь, — голос девушки звучал глухо. — Видела, как машина потянула тебя вниз. Видела, как ты паришь в пропасти.
Она открыла пронзительные глаза и прожгла каменеющее сердце Джека.
— Наверное я кричала. Не помню… — она отвела взгляд и уставилась в потолок. — Но точно помню, как машина с грохотом разбилась, а ты, повиснув на тросе, стукнулся о скалу. Это выглядело не сильным ударом, так, легким касанием, но ты не…. — у девушки перехватило дыхание. — Ты не… Не шевелился.
Она снова повернула лицо к Джеку, и он увидел сдерживаемые в глазах слёзы. Из-за него давно перестали плакать. И только сейчас он вспомнил, как это больно.
Он коснулся её щеки, стараясь успокоить.
— Я здесь, — а затем добавил. — Ты меня спасла.
Она смотрела на него своими глубокими глазами. И Джек в них тонул. Это бездна глаз была не менее опасна, чем пустота полёта…
Однако время шло и молодые люди поняли, что им хочется есть. Стресс стрессом, полёты полётами, а нападения нападениями. Есть всё равно в какой-то момент начинает хотеться. Напротив гостиницы был Старбакс, но там ничего хорошего для голодных, желающих жить не было. Поэтому было принято солидарное решение идти в готический квартал.
Усевшись за столик под открытым небом, укрывшись предложенным пледом, молодые люди, как туристы в первый раз выбравшиеся в незнакомое место, с восторгом выбирали себе еду. Запах свечей на столе, легкий гомон людей, даже жужжание холодильника с мороженным сейчас были яркими символами жизни.
Убедившись, что официант понял заказ (рыба, овощи, легкое белое вино, на закуску оливок), Джек откинулся на спинку стула. Спина благодарно застонала. Джек скривился, но улыбки не убрал. Карен понимающе смотрела на него.
Принесли вино и оливки. Они одновременно пригубили полупрозрачный напиток, а затем так же одномоментно взяли по оливке. Крупная зелёная ягода слегка горчила, напоминая о бренности бытия. Однако молодые люди были довольны.
Принесли рыбу, которая оказалась превосходной, как и последовавший подарок шефа в виде крохотных десертов. Дополнив заказ кофе, Карен и Джек наблюдали за затихающей улицей.
Наконец Джек собрался платить и двинуться вместе с Карен в номер. Девушка решила, пока официант несёт счёт, заскочить в уборную. Её спина скрылась за поворотом, оставив Джека наедине с собой.
Секунд на пять.
На её место сразу же рухнул Том Сойер и без какого-либо введения заявил:
— Солидарен с тобой в твоём выборе ресторана, но с девушкой, всё-таки, ты крупно просчитался, — глаза отца походили на старый виски, который плещется на дне стакана. — Эта Карен — именно та девушка, которую я ищу. И она совсем не та, кем кажется на первый взгляд.
P.S. Третья неделя позади!
P.P.S. Ассоциации дня:
Антон: цвЕта испанских апельсинов (отчасти использовал 😉 )
Ирэн: Солидарность (выбрал тему посложнее, а то апельсины слишком легко отозвались 😉 )
P.P.P.S. Предлагаем свежие идеи! Осталось совсем енмного, чтобы стать соавтором!
2 комментариев
Антон
Я знал, я знал)))
Ассоцияция: «Неприятности нам только на руку»