#day16 Долгий поцелуй (#30daystory)

[Дисклеймер]: не знаю, каким образом начисляются возрастные рейтинги в книгах, но возможно это 16+. Хотя истории про Ктулху тоже могли относится к этой категории…

Над ним был белый потолок. Тонкие линии между плитами утеплителя. Кусок паутины. Тусклая лампа, которая не раздражала сетчатку. Глаза видели каждую трещинку, но не акцентировались ни на одной. Джек чувствовал себя потерянным. За эти несколько дней он несколько раз чуть не потерял себя и свою жизнь. Самолёт. Карен. Дуло пистолета. Всё это намоталось на нервы, как полиэтиленовый мешок на лезвие газонокосилки, не давая ему крутиться.

Джек устал.

Болели рёбра, замотанные в свежий корсет. После того, как его привели в сознание, врачи обследователи тело на предмет гематом и сотрясения. Оказалось, был только сильный синяк на боку и шее. Но рёбрам, как сказал настоящий врач, всё равно нужен покой, а не беготня и драки. Поэтому он приказал сёстрам закрепить корсет поплотнее.

Теперь даже дышать было тяжело.

Не было сил думать, ощущать, вспоминать. Звонить отцу не хотелось. Карен — тем более. Мистера Хавьера уже перевели в другую палату, предварительно проверив все аппараты и инструменты в старой. На одном из шлангов капельницы был тонкий надрез. Так что чёртова дюжина не только ради спасения пришла…

Но Джеку было пофиг. Если не сказать, что посрать.

Над ним был только белый потолок, пыль и неясные перспективы. Через два дня уйдут бутылки. Через три — он вежливо посидит на торжественном ужине. А через четыре он свалит во Франкфурт, сменит квартиру и поедет отдыхать. Куда-нибудь в Таиланд, где тепло круглый год и море рядом. Сладкие мечты давали успокоение и усыпляли. А может быть это что-то из того, что вливали через капельницу — ему было без разницы.

Остаток вечера и ночь прошли тихо: пищали приборы в больнице, заглядывала медсестра, чтобы проверить настроение. Пару раз Джек с кряхтением вставал и ходил до туалета. От катетера он отказался наотрез, сообщив медикам, что его били по почкам, а не по яйцам. Врачи отстали, попросив лишь дать на ночь немного снотворного.

Утро напомнило о себе лучиком света через жалюзи, дежурным обходом врача, стандартным завтраком и попыткой помыться в маленькой раковине. Зубной щетки не было, поэтому он просто пополоскал рот, потёр зубы пальцем и, сплюнув, угрюмо посмотрел на себя в зеркало:

— Такой разбитой рожи у тебя никогда не было, — сказал он своему отражению, покачал головой и пошёл одеваться. После он набрал Карен, сообщил о том, что снова в больнице.

— Я знаю, полиция мне уже сообщила, — обеспокоенно ответила девушка. — Патрульный ждёт тебя внизу. Пожалуйста приезжай. Я обещала доставить тебя живым на приём.

Джек усмехнулся и ответил:

— С каждым часом эта задача становится всё сложнее.

Девушка осталась серьёзной:

— Приезжай — мы организовали тебе тут тихий уголок. Сможешь поваляться, отдохнуть, прийти в себя, — а после паузы добавила. — Джек, что же такое происходит…

В её голосе не было той стали, которая ломала людей на переговорах. Не было той официальности, серьёзности, что слышал Джек при первых разговорах. Но была тональность уставшей и напуганной женщины. И снова Джек почувствовал, как его внутреннее естество против такого положения вещей, как он хочет её защитить, как не хочет расстраивать. Поэтому он ответил:

— Я скоро приеду. Сможем поговорить, — а услышав, как девушка угукнула в ответ, добавил. — Не раскисай! А то водитель забудет приехать за бутылками!

— Я ему опоздаю! — рьяно ответила Карен. — Спасибо, Джек. Я тебя жду.

Джек нажал отбой, телефон подвёл итог разговора. Собрав свои немногочисленные пожитки и перекинув жилетку через руку, Сойер попрощался с дежурной медсестрой и пошёл к выходу. Патрульный Родригес с вытянутой спиной стоял рядом с машиной:

— Сэр, прошу меня извинить за допущенную халатность! — он чуть ли честь не отдавал. Видимо парню досталось от начальства.

— Расслабься, не твоя это вина,.. А начальству можешь передать, что извинения приняты.

Родригес благодарно кивнул, открыл пассажирскую дверь, впуская Джека на сидение. После чего сам уселся за руль и повёз непутёвого под пристальный взгляд полиции и Карен. На винодельню.

На площадке Джека встретила Мария, сообщила, что проводит, а на молодого патрульного зыркнула так, что тот вжал голову в плечи.

— Расслабился мой племянничек, — сообщила технолог, когда они отошли от машины. Почему-то Джек понял, что переубеждать Марию бесполезно. Поэтому просто вошел в здание офиса, поднялся на второй этаж и проследовал в дальний конец коридора. Здесь оказалась простая дверь со значком аварийного выхода. Однако за ней была не лестница, в вполне себе небольшая комната. В ней стояла Карен, одетая сегодня в длинное платье, и критически оглядывала результат своей работы:

— Мы немного подвинули здесь вещи, освободили тебе место, — под вещами она подразумевала коробки с канцелярией, пустые и полные бутылки с водой, старый кофейный аппарат. — Так что можешь устроится здесь. Сойдёт?

Поскольку под коробками открылся огромный диван, на котором можно было бы уложить почти два Джека в длинны и 3 в ширину, особых претензий не было.

— Запасом воды ты обеспечен, — Карен указала на кулер в углу. — Еду подвезут попозже. Плед и подушка вон там.

— Спасибо, Карен, — Джек склонил голову. — Мне аж немного стыдно, что из-за меня появились такие дополнительные проблемы.

Карен жестом попросила выйти Марию. Та вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Это не из-за тебя. Это из-за других людей. Не стоит брать на себя несуществующую вину, — она подошла поближе и коснулась драной щеки Джека. — Но стоит подумать о том, что ты будешь делать дальше.

Они посмотрели друг другу в глаза. Мисс Монтесорри улыбнулась и опустила руку.

— Спасибо, Карен, — лишь сказал Джек, после чего девушка ушла работать.

Сойер скинул верхнюю одежду, штаны и завалился на диван, думая немного поспать. Но мысли о Карен и ощущение её касания не покидали. Он ворочался под пледом на огромном диване и не мог расслабиться.

Спустя час в дверь постучали. Джек высунул голову из-под пледа и спросил кто там. Услышав мужской голос, он сообщил, что можно входить. Подталкивая дверь ногой, в комнату просочился один из работников винодельни, поставил на соседний стол две больших коробки с горячей едой на вынос, пожелал приятного аппетита и вышел. Запах еды быстро разнёсся по всему помещению и Сойер понял, что он безумно хочет есть. Откинув одеяло, он в одних трусах прошлепал к столу. Открыв одну из коробок он с удовольствием обнаружил под крышкой тушенные овощи, печёную баранину с косточкой, пластиковую закрытую тарелку с гаспачо (который оказался настоящим, не фастфудным!) и бутылку свежевыжатого апельсинового сока.

Желудочный сок настоятельно обжигал стенки желудка, требуя утолить голод. И Джек не стал себя тормозить: прямо так, в трусах у стола, он достал второе (пока горячее) и начал его есть. Он так погрузился в процесс, смакуя мягкое, разваливающееся от одного касания мясо, дополняя его овощами, что не заметил, как вошла Карен:

— Какой вид! — Джек чуть не поперхнулся. — Голодный мужчина в трусах поглощает еду за обе щёки. Моя мама говорила, что это самое лучшее, что может увидеть женщина. Видимо она была права.

Джек скосил на неё взгляд, понимая, что прикрываться тарелкой с бараниной уже бессмысленно:

— Про трусы в её фразе тоже было?

Карен рассмеялась. Настроение у неё явно улучшилось за прошедший час.

— Нет, но мне кажется это очень приятным дополнением, — и она пританцовывающей походкой подошла к столу и проходя мимо, слегка коснулась бедром полуголого Джека.

— Так, а что же во второй коробочке? — она открыла, обнажив запечённый остов дорады в апельсиновом соусе. — М-м-м, за-ме-ча-тель-но, — по слогам произнесла девушка. — Как хорошо, что ты был настолько голоден, что не проверил вторую коробку.

Она, как и Джек быстро достала тарелку и приборы, которые лежали внутри и начала поглощать профессионально приготовленную жительницу морей. Джек продолжал стоять, аккуратно откусывая от косточек мясо и думая, как ему быть. В итоге, он всё-таки решил двинуться в сторону дивана, чтобы накинуть хотя бы штаны.

Однако сделав несколько шагов и наклонившись за штанами, он вдруг почувствовал горячие ладони на своих бёдрах.

— У-у, куда это ты собрался? — руки проскользнули вперёд и легли на то, что трусы скрывали. Джек почувствовал первое напряжение. Карен прижалась к нему сзади. — Мне кажется, что у тебя в комнате и так тепло, зачем ещё больше утепляться? Хм?

Тонкие пальцы медленно заскользили вниз, предварительно зацепив краешек трусов. Джек, продолжая держать одной рукой тарелку с бараниной, второй попытался аккуратно остановить девушку. Движение вниз замедлилось. Последовала маленькая пауза, после чего руки медленно, о-очень медленно соскользнули назад. Джек выдохнул (хотя внутри что-то орало «не смей её останавливать») и наклонился за штанами. Подняв их и повернувшись, он с ужасом (или восхищением, как поймешь в такие моменты?) понял, что Карен только что успела скинуть с себя платье и стояла перед ним облачённая так же, как и Джек, в одни трусики.

— Теперь мы на равных, — спокойно сказала она, однако из-под ресниц так и сыпались искорки, зажигая в Джеке тот понятный без слов и вымученных описаний мужчинам и женщинам огонёк. Тем более он видел, что она прекрасно знает, что они совсем не на равных.

Она сделала шаг, приблизившись вплотную, пользуясь ступором Джека. Одна рука легла ему на плечо, а вторая туда, куда стремилась с самого начала. Коготки даже сквозь ткань трусов коснулись самого ценного.

— Мне кажется, что необходимо наконец реанимировать твою память, — и впилась губами в его губы.

Это был самый долгий поцелуй в жизни Джека, в ходе которого он забыл, как уронил тарелку. Как его руки обхватили тело Карен. Как он и она остались в классическом костюме Адама и Евы. Как она изгибалась, стонала, но не отпускала его губы. От неё пахло вином и сладкими духами, но даже это отошло на задний план, сгорело в пламени этого поцелуя.
Он длился и длился, распаляя тела и души, заставляя исступлённо биться сердца, кричать в безмолвном крике, ни на мгновение не отпуская друг друга из крепких, цепких объятий. Поцелуй, в котором сгорали проблемы, радости, вопросы и ответы. Их тела были едины, но опорной точкой были не привычные органы, а набухшие от страсти, от укусов и давления губы. Губы, которым не нужно было шептать, которым не нужно было дышать. Губы, которым нужен был только этот бесконечно долгий поцелуй…

Когда Джек вернулся в реальность, чувствуя, как по телу катятся капли пота, а рука лежит на мокрой как после душа спине Карен, он понял, что лежит под пледом, на диване, тарелка с бараниной на полу, одежда разбросана по комнате. Дыхание, зажатое в тиски корсета и страсти, с трудом пробивалось к свежему воздуху. Карен казалось вообще не дышит, только легкое колебание спины подсказывала, что девушка жива.

И ту Джеку стало ясно, что после такого у него вполне реально могла быть амнезия.

Ничего удивительного.

<<Предыдущая история

Следующая история>>

P.S. Добавим немного взрослой романтики.

P,P.S. Ассоциации дня:

Константин: Химера

Антон: к берегу моря; человек смертен; превышение скорости; челка на правом глазу; долгий поцелуй; никогда не говори никогда

P.P.P.S. Делимся со взрослыми друзьями с помощью кнопок социальных сетей ниже.